Глупо устраивать еще одно «углубленное» исследование и жонглировать названиями и терминами, пытаясь сравнивать различные стили боевых искусств и объявлять что-то лучшим, а что-то худшим. Боевые искусства в этом не виноваты – лучшими или худшими их делаем мы сами. А так как испортить что-либо гораздо легче, чем создать, то количество «худших» постоянно увеличивается и будет увеличиваться не по дням, а по часам.

Помните, что такое старый добрый английский бокс? Спорим, что нет? То,что вы видите по телевизору отличается от него очень сильно – это упрощенный соревновательный вариант. Еще в прошлом веке не редкостью были бои по двадцать пять – тридцать раундов – бои на голых кулаках, в которых кроме кулаков активно применялись удары головой и захваты. Где сейчас такой бокс? Правильно, его нет. Уж очень опасен. В массовом спорте таким излишествам не место – и их убрали. А одержи в семидесятые годы победу теоретики «безнокаутного бокса» – и бокс сегодня вообще потерял бы смысл. Слава богу, была устойчивая, сложившаяся традиция, было пресловутое английское упрямство и консерватизм – и бокс все-таки выжил. Тем не менее, в любительском боксе основная масса ударов наносится по голове, работа с перемещением развита плохо, удары по корпусу остаются привилегией одиночек – большая масса перчатки диктует свои условия. Техника и расчет уступает место напору и силе. Двадцатираундовый бой требовал умения перемещаться, экономить силы и держать удар. Трехраундовый можно выиграть нахрапом и молодостью. При этом техника неизбежно деградирует.

Дзю-до. Господин Кано вовсе не был таким самураем, каким его склонны видеть сейчас. Наоборот, самураи, придерживающиеся класических систем преподавания дзю-дзюцу, считали его разрушителем традиций, «европейским агентом» в мире японских боевых искусств. Кано консультировался с западными врачами при отборе техник для своей борьбы, Кано, используя все имевшиеся в его распоряжении связи – как-никак, он был министром иностранных дел Японии! – принудительно навязывал свою систему средним школам и плицейскому департаменту.

Кано разрушил элитарность японского будо. Он создал институт Кодокан, занимающийся систематизацией и исследованием наследия многих мелких систем. Он отказался от создания одиночек-суперменов во имя массового спорта – да он и мечтал о признании дзю-до, как спорта. Но прошло каких-то два неполных десятка лет – и тот же самый Кано на одном из чемпионатов вместо церемониального приветствия гневно бросает с трибуны: «это не дзю-до. Это возня. Я не этому вас учил».

«Грубое и примитивное» по самурайским меркам дзю-до Кодокан, в котором слабый все же мог одержать победу над сильным, а старик мог найти средство для укрепления здоровья, оказалось слишком сложным и утонченным для чемпионской гонки. Сегодня все знают, что дзю-до – это силовая борьба потных мужиков в грязных белых куртках. Боевой раздел забыт, терапевтический эффект забыт – медали куда важнее.

Каратэ. Да, я раньше искренне считал, что «виновато» само каратэ. Оно могло бы быть гораздо эффективнее. Но теперь, после многих наших чемпионатов, я хочу извиниться перед этой системой – ведь такой она стала в результате усилий множества спортсменов и спортивных деятелей, которым хочется поскорее влиться в общий поток все той же чемпионской гонки и добиться каких-то званий, титулов, наград – они знают только эти меры и тоько этого пытаются достичь.

Постоянно сжимая рамки допустимых техник, вводя и отменяя различные протекторы и накладки, частичный или полный контакт, наши спортивные корифеи сплошь и рядом выдают желаемое за действительное – вовсю продаются и покупаются даны, в приказном порядке спускаются инструкции, сочиняются и навязываются методики. Дан для такого человека – лишь мерило его значимости, его статус в созданной им самим структуре. Поэтому он должен быть высоким, несмотря на то, что истинный уровень «мэтра», как правило, едва тянет на коричневый, а то и красный пояс.

Однако этот функционер пишет методику, которую спускает по всем субьектам своей федерации. Конечно же, он не включит в нее техники, которыми не владеет сам – или запретит их. Подобным же образом будут переработаны и правила судейства – иначе ученики мэтра будут иметь довольно бледный вид рядом с теми, кто учился у настоящих мастеров. А настоящих мастеров, как правило меньше, чем таких выдвиженцев – особенно на Западе, где нет традиции боевых искусств, и у нас, где вся история свободного их распространения насчитывает каких-то десять лет. (Три года - с 1979 по 1981 – это достаточно малый срок: они породили множество самодеятельных секций, всколыхнули множество энтузиастов – но и только. Технический уровень тогдашних мастеров в основном ограничивался знанием нескольких самых элементарных ударов и блоков и жесточайшей физподготовкой).

Настоящих мастеров у нас нет, поскольку нет самой традиции, которая могла бы их воспитать. Никто из нас не обучался ни в каком Шаолине, никто из нас не был посвящен в секретные техники самурайсих кланов. Три месяца в Шаолине за полторы тысячи баксов – вы что, считаете это чем-то большим, чем экскурсия? По вашему, после этого можно преподавать? Называть себя «монахом в тридцать пятом колене» и мастером? Это же обычный махровый понт. Фикция. Это беда всей нашей страны: мы так хотим круто выглядеть, что ради этого готовы растоптать родную маму – не то что какого-то там мастера. На нашем бескрайнем безрыбье любой рак будет в большом почете.

А мастера – тоже люди, им тоже хочется кушать – почему бы и не продать бумажку заезжему идиоту. Пусть даже и с фамильной печатью. Небось, он-то уж знает, зачем она ему нужна.

Увы – даже солидные мастера сегодня продают такие бумажки: это им дает средства, необходимые для подготовки тех самых виртуозов-одиночек, которые, может быть, сумеют сохранить традицию.

И эти виртуозы действительно достигают заоблачных вершин – но в чем нибудь одном. Один только бросает, другой только бьет, а третий «культивирует энергию ци». Они организуют свои федерации и стремятся как можно сильнее обособиться от других, ограничивая арсенал «фирменными» техниками и запрещая ученикам ходить в другие школы. Появляется айкидо, спортивное каратэ, спортивное дзю-до, для специалистов которых техника других школ – темный лес. А ведь сплошь и рядом случается так, что нужно уметь и то, и другое и третье! Реальное боевое искусство включает в себя все – в традиционном каратэ были броски, в айки-дзюцу было полно ударов, как и в дзю-до. Понятное дело – как можно защититься от какой-либо техники, если ты никогда с ней раньше не встречался?

Сегодняшние единоборства представляют собой мелкие осколки некогда единой боевой системы – и со временем дробятся еще мельче и разлетаются еще дальше. В разряд запрещенных попадают не только опасные приемы, но и все приемы «чужих» систем. Сегодня для того, чтобы научиться драться, – нет, не соревноваться, а просто драться – вам придется изучать дзюдо, каратэ, айкидо, бокс, тэквондо, – причем каждой дисциплиной ханиматься отдельно и не менее нескольких лет. Упрощение и дробление систем ведет не к уменьшению – нет – к увеличению сроков ученичества, причем вы еще должны сами увязать все эти куски между собой. Как? А как хотите. Сэнсеи не собираются этим заниматься – это слишком хлопотно. Проще водить кулаками под монотонное «ити-ни-сан-си» или уверять учеников, что броску не надо сопротивляться. Проще показывать приемы, чем объяснять, как ими пользоваться. Проще утверждать, что боевые искусства «выше» грязной драки, чем объяснить, почему уличный хулиган может набить морду любому их ученику. Чем больше разных стилей, тем больше федераций. Чем больше федераций, тем больше мест для сэнсеев, тем обширнее их «кормовая база». Они создают себе новые и новые рабочие места –и больше их ничто не интересует – бизнес есть бизнес.

Единое боевое искусство не нужно таким сэнсеям. Его ведь так сложно преподавать. Да к тому же и невыгодно. Потому что если один из них будет уметь все, то остальные останутся без работы. Умение одного сразу выведет на чистую воду неумение всех остальных. Поэтому – «это грязная драка». Бизнес есть бизнес.

Однако такое преподавание даже с точки зрения бизнеса трудно назвать иначе, как «торговлей воздухом». Продажей чукче граммофонной трубы без граммофона. Будильника без механизма. И пустых обещаний и заумных сказок вместо простых и ясных инструкций.

И название такому бизнесу – афера и обман.

Это ли нужно ученику? Может быть – ведь «ученик» такого сэнсея, как правило, уже оболванен, и хочет того, что скажет сэнсей – или хочет сам стать таким же сэнсеем. С ним все ясно. Но чего хочет обычный человек, приходящий в зал?

Он хочет научиться драться. Именно драться. Грязно, чисто – какая ему разница? Он же еще ничего об этом не знает. И даже о спортивных медалях он вряд ли мечтает. Он хочет просто драться, не выбирая приемов, с любым врагом, который может ему встретиться. И это нужно не только каждому подростку, желающему чувствовать себя мужчиной – это нужно солдату, это нужно полицейскому, это нужно разведчику.

Им нужно не соревноваться со всеми этими спортсменами, а уметь обойти их, не дать им продемонстрировать отработанные техники, обмануть, обыграть. Им мало только бить или только бросать – нужно и бить, и бросать, и камнями кидаться, да хоть плеваться – а «грязно» это будет или «чисто», не их печаль. Для них это весьма условно.

Парадокс из парадоксов!

Сэнсеи раскручивают «изящные искусства», спортсмены урезают и запрещают техники, получая за это медали и признание – а ведь обществу и государству от них нужно совсем не то! Фактически, сэнсеи в угоду личным амбициям хоронят то, что должны хранить! Уничтожают то, за что их уважают!

Увы – так и есть.

А государственные чиновники в этом, как правило, не разбираются. И вот, вместо одного мастера им приходится нанимать десяток, и гонять курсантов от одного к другому, доводя несчастных до тихого помешательства, потому что указания этих «спецов» сплошь и рядом противоречат друг другу. Или неуклюже пытаются «пришить орлу конскую голову и медвежьи лапы», сваливая в одну кучу множество «самых лучших» приемов из разных школ. Объявляют о создании очередной «суперсистемы» и садятся ждать – авось как-нибудь да срастется.

Попытки объединения различных боевых систем делаются постоянно – идея объединения в единое целое и ударов и бросков всегда была очень заманчивой, особенно для военных и полицейских. Однако эти попытки всегда натыкались на непреодолимое препятствие – полное нежелание изменения сознания, стремление остаться «какие есть». Просто изучать приемы, не особо утруждая голову. Но приемы эти не работают, не становятся естественными движениями для такого ученика, поскольку овладение ими тесно связано связано с углубленной психоэнергетической тренировкой. С той самой перестройкой сознания. Результатом этого всегда было либо возвращение к какой-нибудь из составляющих «новодел» старых систем, либо благополучное забвение и тихое прозябание где-нибудь на задворках.

Так, например, при создании советской системы боевого самбо тоже была предпринята попытка объединения различных техник на базе дзюдо. Ни психотехники, ни энергетика традиционного японского образца, даже очень «облегченные» при создании дзюдо, в самбо не вошли, – как идеологически чуждые элементы. Без них система ката дзюдо тут же стала казаться чрезмерно надуманной и вычурной, и тоже была отброшена. А ведь именно изучение ката должно было дать понимание внутренних принципов действия всей системы! В итоге самбо потеряло все внутренние связи, и стало похоже на простую свалку отдельных приемов, в которой более-менее жизнеспособным оказался только спортивный раздел – а он весьма далек от той универсальной системы, которую планировалось создать. Ударов в спортивном самбо нет, работы с оружием нет, работа против оружия предельно упрощена и превращена в серию чисто демонстрационных техник, а сама борьба отличается от дзюдо только некоторыми правилами, да грубостью и склонностью к силовому решению всех тактических проблем и тонкостей.

Что же касается боевого самбо, то его попросту не существует, сколько бы об этом ни кричали всякие «спецы» и сколько бы ни старались журнальные пропагандисты. Реанимация не состоится по весьма простой причине: не удастся оживить то, что никогда живым не было. Неужели вы считаете, что если борца обучить кик-боксингу, то получившийся в результате винегрет навыков можно будет назвать системой?

Боевое самбо – не что иное, как вывеска. Вывеска очень солидная и яркая – но за ней нет ничего, кроме грандиозной свалки никак не связанных между собой фрагментов различных систем, во многом друг другу противоречащих. Эту свалку впопыхах, наперегонки создавали «пролетарские специалисты», не имеющие никакого понятия о методиках и преподавании: тогда некогда было думать об этом, нужно было давить гидру контрреволюции – с тех пор так все и осталось. Пока давили гидру, шло время. Со временем стало возможным говорить о традиции советского самбо. А в завалы никто лезть не хотел: против традиции не попрешь. Не исключено, что каждый из «группы товарищей» был неплохим бойцом на кулаках, борцом или спецом по рубке шашкой – этот их авторитет охраняет свалку лучше всякой цепной собаки. Заниматься самбо, конечно, можно – но нет и не было ни единого самбиста, владевшего всей системой как системой. И не потому, что приемов много – просто нет системы, как таковой.

Пропагандисты самбо утверждают, что такая ситуация объясняется тем, что в самбо огромное количество приемов, и каждый специалист изучает тот раздел, который ему необходим для «работы». Бросьте, у человека ограниченное количество уязвимых мест, и атаковать их можно ограниченным количеством способов. Предсказать же, какой именно из них окажется необходим в тот или иной момент, без единой, объединяющей все приемы системы не сможет никто. Это грубый механистический подход, свидетельствующий о непонимании самого смысла боевого искусства. Мастерство зависит не от количества и ассортимента изученных техник, а от развития сознания и тела мастера, которое одно способно дать ему возможность прямо на ходу творить из базовых элементов самые невероятные комбинации. Мастерство – это ловкость, навык и координация, помноженные на скорость и силу. И кроме всего этого – огромный боевой опыт, полученный не в возне с какими-нибудь неумехами, а с серьезными, хорошо обученными противниками.

Посмотрите на все без исключения бои без правил и чемпионаты – грубая возня, преобладающая там, наглядно демонстрирует неспособность таких бойцов увязать воедино броски и удары. Они либо борются, либо наперебой осыпают друг друга беспорядочными оплеухами и зуботычинами, стремясь скорее отомстить сопернику, чем провести какой-то план. Силы – хоть отбавляй, скорость тоже есть у многих – но отсутствие координации сводит на нет большинство их усилий и делает невозможной тактическую разработку ситуации. Тактика большинства таких боев достойна питекантропа. Приемы, применяемые таким бойцом, редко связаны между собой: ударьте его – и он тут же попытается стукнуть в ответ; захватите – и он тут же полезет бороться. Это больше похоже на армрестлинг, чем на боевое искусство. Так что если самбисты могут выставить человека на соревнования после того, как он всего три-четыре месяца посещает тренировочный зал, то это свидетельствует не о универсальности и быстром усвоении системы, как постоянно твердят незнайки-журналисты, а о ее примитивности и узости. Незачем заниматься очковтирательством, незачем пришивать коню журавлиные крылья. Не случайно борцы, выходящие на такие чемпионаты с чистым спортивным самбо, как правило, оказываются более результативными – ведь у них есть довольно четкий алгоритм действий, приемы увязаны между собой. То есть, то, что делают такие спортсмены, гораздо более похоже на систему. Их навыки менее противоречивы, и это позволяет им быстрее принимать решения. В итоге они почти всегда одерживают победы над «боевыми самбистами». Это ли не смешно?

В мире сегодня много таких «суперсистем», созданных по тому же принципу «навалить и утоптать». Это дзюкадо Брюса Тегнера, это израильская крав-маген, о которой в самом Израиле мало кто может что-нибудь сказать, – то мы легко можем увидеть те же симптомы – никаких обещанных сверхрезультатов, до предела упрощенный арсенал, ставка на грубую силу и полное отсутствие системного подхода в тактике.

Крав-маген – вообще интересный фрукт. Создал ее бывший борец-вольник, Имре Лихтенфельд, после переезда из Венгрии в Израиль взявший себе имя Ими Сдэор. То есть «печкой», от которой он начал свой танец, была (очень-очень когда-то) вольная борьба. Здесь не лишним будет заметить, что на улице именно вольник самый страшный противник из всех спортсменов-единоборцев. Его мощные и быстрые захваты-швунги очень легко превратить в мощные боковые удары, а привычка постояннно «нырять» в ноги часто застает врасплох даже самого опытного противника. Поэтому, добавив к вольной борьбе некоторое количество ударных техник и как следует проработав их в спарринге, можно создать вполне эффективный и жизнеспособный комплекс. За те тридцать лет, в течение которых создатель обкатывал свою систему в залах и полевых операциях, вполне можно было нащупать наиболее универсальные варианты. Согласен – «Моссад» шутить не любит и имеет достаточно грозную репутацию. Только, насколько известно мне, иудейские богатыри до сих пор почему-то в рукопашную не лезут, а предпочитают стрелять. Причем лучше всего из родственного им «Узи», желательно с обеих рук и в упор. Некоторые мои знакомые ездили туда на курсы подготовки телохранителей, и, представьте себе, никакой крав-маген там не застали – зато уж стрельбы было более чем достаточно. В армии, где будто бы тоже культивируется крав-маген, мы наблюдаем тот же подход: «Зачем-таки винтовке штык, скажите вы мене? Ведь ежели вы вструмили уже штык в пузо неприятеля, он же-таки там застрянет? А значит, таки придется вам нажимать этот самый курок, шобы выдернуть штык за счет этой самой отдачи. Таки ж можно было стрельнуть и прямо сразу, безо всяких уже штыков…». Весь тысячелетний опыт и гениальный рационализм еврейского национального боевого искусства таится в этих словах. Снимите же шляпу! Это же так просто: зачем махать кулаками, если можно просто пристрелить шлемазла? Вон и Иосиф Линдер, светило российского джиу-джитсу, склоняется к той же мысли, и говорит, что махание руками-ногами «на скорость полета пули не влияет». Возвращается, так сказать, на круги своя.

Даже заядлые энтузиасты крав-маген исповедуют ту же древнюю иудейскую мудрость. Ведь, если верить им, чем опытнее боец – тем меньше приемов он применяет. Отбрасывает, так сказать, все ненужное. И в итоге, следует ожидать, остается с чем-нибудь одним – но простым и безотказным. Ясно. Понятно, с чем он остается. Знаем мы этот прием – легкое движение указательного пальца на себя. Нужно лишь, чтобы в руке в этот момент был «узи» – причем заряженный.

А если шутки в сторону, то при том подходе к занятиям, который обычен в Израиле, ничего другого не стоит и ожидать. Если поединков в контакт панически боятся (этой «дурью» маются только выходцы из России), а раввин может зайти в зал с полицией и выгнать сэнсея за не указанные в Торе методики тренировки, то крав-магену не позавидуешь. Разве что вдруг евреи решат-таки всерьез экономить патроны – а это вряд ли. Так что – ждите, ждите вашего Самсона.

Дзюкадо изначально не ставило себе никаких сверхзадач и ограничивалось элементарной самообороной. Объединяя простейшие техники дзю-до, каратэ и бокса, Брюс Тегнер хотел создать простую, понятную и достаточно эффективную боевую систему, доступную рядовому обывателю. Заметьте – не самую эффективную, а достаточно эффективную – для кого? Для обывателя, конечно же!

Он ее и создал, эту систему. Простую и понятную каждому обывателю, который в этом случае выступал как некий эталон, этакий «социальный заказчик». А что представляет из себя этот самый американский обыватель? Отвечу – это человек с пивным животиком и непомерной уверенностью в том, что он лучше всех знает, что ему надо. И если уж чего-то он не понял с первого раза, то это фигня, которой не стоит заниматься. Он самый лучший, все в мире делается для него, да и весь мир создан для него и под него. Разве что путаются порой под ногами разные мелкие неудачники и мешают Крутым Мужикам пить пиво. А поскольку он Самый Крутой Мужик, то обязан регулярно кому нибудь надирать задницу. Придется на досуге выучить какое-нибудь кунфу, а то лень каждый раз за ружьем ходить…

Что ж, как говорится, «по Сеньке и шапка».

Брюс Ли хотел сделать школу кунг-фу такой же привычной деталью американского пейзажа, как бензоколонка или «Макдональдс». Вполне понятно – ведь без этого кунг-фу никогда не стало бы настоящим бизнесом, а следовательно, не было бы связано с «Успехом» и «Деньгами». Американские мозги устроены так, что в этом случае автоматически зачисляли бы всех кунфуистов в «неудачники» и «бездельники». Брюс Ли это понимал – но сделать не смог. Бойцом он был хорошим, но методистом, увы, плохим. Зато он создал кинообраз Гения Кунг-фу, который открыл дорогу гораздо более практичным людям. Брюсу Тегнеру, например, который гением не был, но знал, что нужно обывателю и как ему это преподнести.

Дзюкадо добротно и грубо, как дубовый табурет. Изучив его, вы не будете разбивать ногами люстры – но всегда сможете пнуть противника в коленку. Вы не научитесь побивать толпы головорезов – но гарантированно сумеете дать в пах или поддых такому же лоху, каким вы и сами были до занятий, или же отогнать двух малолетков, решившим форсу ради «спросить закурить». Вы сможете дать отпор любителю – не одержать победу, а отбиться: ведь через минуту сюда подоспеет полиция. Для этого не нужно ни задирать ногу выше живота, ни уметь уклоняться от ударов противника, – десятка самых простых пинков и зуботычин хватит за глаза.

Идея была хороша и вполне выполнима – система начала набирать обороты. Однако Тегнер не учел психологии обывателя: если уж не сбежал – значит герой. Давайте медаль! Если уж сумел дать в морду – значит победил! Пояс давайте! Ну а если уж есть пояс – значит, ты уже никто иной как самый настоящий мастер!!!

Тегнер обещал научить простейшим приемам, то есть сделать из рядового обывателя рядового бойца. По достижении этого уровня задача считалась выполненной, а курс обучения – законченным. По мере же развития системы, как федерации, этот уровень постепенно стал признаваться мастерским. То есть, система развивается не «вверх», а «вниз», увеличивая количество подготовительных и промежуточных ступеней, чтобы практически любой участник имел шанс гордиться каким-нибудь поясом. Славную тегнеровскую традицию продолжают многие школы каратэ и тэквондо. С умилением читаю я периодически появляющиеся в «Блэк белте» статьи о том, как где-то прошли соревнования по каратэ для больных церебральным параличом, а какой-то массовик-затейник принял экзамены на черный пояс у девятерых детей – даунов. Какая прелесть! Дайте дитю пояс, раз уж на экзамен придти умудрилось, да по дороге не заблудилось. Стало быть, есть у него «воля к победе». Так дайте ж пояс – будет, чем памперс подвязать…

Может, кто-то и сочтет мои высказывания слишком резкими и не политкорректными, – но, по-моему, это все равно, что конкурс для безруких пианистов, страдающих отсутствием слуха. Да, их устремления весьма похвальны, и могут даже выжать слезу из сентиментальных домохозяек – но давайте же все-таки быть поближе к реальности! Давайте хотя бы уважать здоровых людей с черными поясами, искусство которых таким образом унизили и опошлили.

Кто подумает о здоровых людях? О нормальных людях. О тех, чьи успехи никого не удивляют, но на которых, тем не менее, и держится авторитет боевых искусств – и вообще вся цивилизация. Может, стоит ввести благотворительность в разумные рамки? А то уже сегодня в цивилизованных странах убогим и больным быть куда выгоднее, чем нормальным человеком. Получается, что государство культивирует именно инвалидов. Что именно они ему нужнее всех прочих…

Сие гуманистическое движение не имеет границ: вот цитата с сайта так называемой «Мягкой школы», находящейся в Москве: «Условия приема: желание заниматься. Состояние здоровья значения не имеет (занимались инвалиды-опорники, слепые, умственно отсталые и просто иностранцы)».

С этих-то иностранцев, поди, все и началось – помните, еще в 90 году приезжал в Москву Джун Ри со своей версией «танцевального тэквондо»? Гранд-мастер! 10-й дан! В этом своем тэквондо он оставил два движения руками и три удара ногами. И никаких стоек, чтобы каждый даун понял и смог. И все это – под бодрую, жизнерадостную музыку…

Боевая самба – это не просто прихоть каких-то наивных мечтателей – нет. Это именно та судьба, что ожидает боевое искусство в нашем мире. Оно может выжить либо в роли комнатной собачки, этакого пекинеса с милыми висячими ушками, грозно хмурящего бровки с атласной подушечки – либо в роли многофункционального штопора с программным управлением, позарез необходимого каждому любителю пива.

И от этой судьбы ему никуда не деться.

А знаете, почему? Потому, например, что Ельцин тогда заявил, что вся его охрана будет заниматься у этого гранд-мастера. Потому что таких «десятых данов» за границей полным-полно и все они рвутся к нам, на целину, сиволапых фокстротам обучать. Потому что десятый дан слепит нам глаза настолько, что мы готовы на лету ловить любую его ахинею.

Потому, уважаемые господа сэнсеи, что вам выгоднее получить дан повыше у такого вот танцора, чем реальный, честный цветной пояс у настоящего мастера.

Потому, что вам настолько хочется поскорее начать зашибать деньгу, что вы всегда готовы еще разок превратить несчастное каратэ в боевой гопак или в боевые семь-сорок.

Потому, что на всеобщем безрыбье никто из вас не хочет стать той самой рыбой – но все с удовольствием и великой готовностью спешат стать раком. Перед любым иностранцем. С чем мы вас и поздравляем.